Куда спешишь, летишь ты, Время? Рубаи - Геннадий Маерков

«Родных тасхылов шлемы, пики…»

Родных тасхылов шлемы, пикиИ латы льдистые плывутНад горизонтом. Руки, ликиМеня покаяться зовут.Юнцом, рабочим экспедицийСредь них с котомкою шагал,Не зная предков всех традиций,Я им не кланялся, шакал.Стрелял в кедровок, коз кормящих,Бурундуков в котел таскал.Как много нас здесь проходящих,Кто щедр на зло, свинец и сталь.В верховьях синих Абакана,В соседних реках Мрас, ИксуРвал динамит, всю рыбу раня, —Безмозглых царь, бандит в лесу.Простите ль вы меня за это,Мне посылая скорбный взгляд,И не дождусь от вас привета —Застыли в пиках, бликах лат!

«Цветастый плащ к ногам своим осинник…»

Цветастый плащ к ногам своим осинникНебрежно сбросил – сказочный богач,Из золота и щит, и шлем с алмазом синим,И медных бляшек праздничный кумач.В рубашке белой и по росту длиннойНа взгорье юртой смотрит грустно вниз.От дел, забот уходит дед-осинник,Родной земле отдав последний лист.

«Из скальных плит крутила жернова…»

Из скальных плит крутила жернова,Из колосков зерно для нас молола,Струился мамы пот, а не слова —Военная досталась доля.Любовь к нам матерей безмерна,Неблагодарность наша не нова.Когда-то все изменится, наверно…Все крутятся и мелют жернова.

«С попоны, матерью расшитой…»

С попоны, матерью расшитой,Стекают реки и ручьи,Вдоль берегов сверкает жито,В нем солнца замерли лучи.Орнамент радужного небаВ концы попоны крепко вшит,И нива будущего хлебаПереливается, шумит.Цветы по центру вязи редкойДостойны жить, расти в раю,Попона матери и предковПусть греет Родину мою.

«Юрта небес моих, синих и нежных…»

Юрта небес моих, синих и нежных,Землю объяв от морей и до гор,Спит, разметнувшись, спокойно, безбрежно,Сроду не зная ни окон, ни штор.Через тюндюк, необъятный, просторный,Звезды орнаментом платья горят,Предков ушедших там дух, светлый, горний,Вечный покой там, нетлеющий сад.И потому на душе мне спокойно,Как заколдованный в небо смотрю.В юрте земной я, прохожий бездомный,Землю и небо благодарю.

«Заката грива захлестнула…»

Заката грива захлестнулаСтепь, убегающую вдаль,И речки тихие, без гула,И горы с бронзой, как медаль.Арканом взор мой к ним притянут,Курганным камнем сам застыл.Не этим ль вечером завянутЦветы любви моей без сил?О ком вечерние молитвы?Я с ним встречался иль знаком?Да, это – я, в степи забытый,Да, это – я, с копыта ком!

«Еще живет мой Абакан…»

Еще живет мой Абакан,Бревенчатый, старинный,Врастая в землю по бока,Со шляпой крыш в морщинах.В глазах-оконцах слабый светПока еще теплится,И пыль на них ушедших летСидит усталой птицей.Во взгляде грустном по веснеКосыночки ранеток —Иль наяву, или во сне —Мелькают рядом где-то.Среди черемух гибкий станДевичий проплывает.Еще живет мой АбаканВ цвету и лет не знает.И сыплет цветом белый рай,Мой Абакан вздыхает,В его душе «Цветущий май»Вновь патефон играет.Еще живет мой Абакан,Бревенчатый, старинный,Врастая в землю по бока,Со шляпой крыш в морщинах.

«Стреножен конь мой вороной…»

Стреножен конь мой вороной,Пучком передние копыта,Свисает грива пеленой,И плеть дорог дождем размыта.Сижу поодаль, пень пеньком,Душа кандальная повитаЖелезной цепью и замком.Мой конь и я сегодня слиты.

«Мне говорила мать: «Не трогай, сын, турпанов…»

Мне говорила мать: «Не трогай, сын, турпанов,И даже целиться не вздумай, мальчик, в них,То души сгинувших охотников в Саянах,Их стон – боль матери, теряющей родных!На красном оперении кровь, может,Из нанесенных ран хозяином тайги,На темных перьях – крик на смертном ложе:«О мама, мать! Сыночку помоги!»Когда турпаны стонут в поднебесье,В душе страдаю по-мужски, без слез.Родная мать! Я перед ними честен,Готов им сердце свить венками роз.

«Платок хакасский, бисером расшитый…»

Платок хакасский, бисером расшитый,На косах ночи призрачно повис,Зерно к зерну срываются на житоБусинки бисера и звездный лист.Спокойно на душе, и я, счастливый,Беспечно в высь бездонную смотрюС холмов Хакасии, России.Родных богов за жизнь благодарю.

«У края сжатой дальней нивы…»

У края сжатой дальней нивыВ раздумье ходят косачи,Березки машут желтой гривой,Вздыбились к небу кедрачи.Под ними белые копытцаБелянок, свеженьких груздейПрикрыты шалью листьев, ситцемХакасской осени моей.

«Я надену рубаху простую…»

Я надену рубаху простую,Зауздаю коня-жеребца,Пред любимой, красуясь, гарцуя,Сохраню, может, вид молодца.Попрошу ее вскользь лишь глазами,Потушив в них тщеславия сталь,Чтоб на гонках больших Тун пайрамаЕй меня стало, гордого, жаль.В скачке бешеной и скоротечнойЛишь на миг придержала б коняИ качнулась всем сердцем беспечноВ мою сторону, стан наклоня.Я б схватил бы ее, обнимаяПтицу счастья, быть может, навек.Пожалей же меня, дорогая,Мой единственный, мой человек!

«Древний город гуннов под землей с дворцами…»

Древний город гуннов под землей с дворцами,С крепостной стеною, башнями-венцами

Конец ознакомительного фрагмента.